Президент будто специально появился на публике зрительно уменьшенным под крупной надписью «Технологии ИИ для экономического роста». Символично и то, что в тот же день, 24 ноября, Госдума приняла в первом чтении законопроект о Единой биометрической системе —инициативе Центробанка и «Ростелекома» по сбору биометрии для аутентификации потребителей финансовых услуг, в которой применяется ИИ.
Но за день до этого в аппарат Госдумы поступил законопроект совсем иного свойства. Его главная цель якобы защита права гражданина отключать рекомендательные алгоритмы в любом публичном интернет-сервисе. Под раздачу попадут все соцсети, видеохостинги, онлайн-кинотеатры, поисковики, маркетплейсы. Как будто эти сервисы не функционируют на мощных серверах и не используют сложные ИИ-решения, а представляют собой трехпрограммные радиоточки советской разработки. Алгоритмы государственной системы ИИ гражданин отключать, конечно, будет не вправе. Как возможна подобная дискриминация?
Англицизм в названии форума «Сбера» прямо отсылает к понятию clients journey («путь клиента») — возможности быстро и безошибочно интерпретировать действия пользователя, предлагая ему ценные рекомендации, используя для этого большие данные и искусственный интеллект. Машинные алгоритмы теперь являются стержнем любого сервиса. Именно они создали немыслимые ранее удобства для любого потребителя.
В России на высшем государственном уровне декларируют ключевое значение и безусловную поддержку ИИ и тут же бьют по декларациям как серпом. Ведь именно сервисные нейросети сегодня это значимая часть ИИ. Именно опыт их работы прокладывает дорогу новейшим системам распознавания и безопасности, автоматизированных производств и нового сверхточного оружия. Да, противоречие в декларациях и законопроектах есть. Но лишь на первый взгляд.
В октябре управление по научно-технической политике американского «Белого дома» опубликовало пять руководящих принципов в проектировании, использовании и внедрении автоматизированных систем, которые могут оказывать влияние на права, возможности или доступ граждан к критическим ресурсам или услугам. Они не обязательны, но отражают меры защиты, гарантированные конституцией и законами США. Эти принципы касаются в том числе ИИ-систем: безопасность и эффективность; отсутствие дискриминации при использовании алгоритмов; конфиденциальность данных; уведомление и разъяснение; альтернатива ИИ, возможность отказа от его использования.
Может быть, мы по-разному понимаем искусственный интеллект? В английском термине artificial intelligence нет антропоморфной окраски, которую ИИ приобрел в русском переводе: слово “intelligence” означает вовсе не «интеллект» (англ. intellect), а «судить разумно». Хотя и в России всем ясно, что ИИ — это не мозг, а лишь способность компьютера получать, быстро и правильно интерпретировать данные, применяя их для достижения конкретных целей в быстро меняющейся реальности.
Наша беда заключается в другом. Китай, Европа, США логично и последовательно подходят к регулированию ИИ, хоть и по-разному. По всему миру власти хотят отрегулировать искусственный интеллект так, чтобы люди и бизнес с радостью несли свои данные к ногам государства, а оно уже решит: что с ними делать, кому и в каком виде отдать, а кому — нет. В Китае управляют ИИ через жесткие запреты, при этом обеспечивая реальные альтернативы и крупные субсидии бизнесу.
У нас же лепят ахинею. Создается впечатление, что сектору ИКТ в России объявлена война и нужен госконтроль за ключевыми игроками этого рынка. Хотя только один Ozon оценивает потери от отключения рекомендательных алгоритмов на своем маркетплейсе в 150 млрд рублей в год. И компенсировать их ему государство не будет.
Может, у нас чиновники с депутатами не в интернете, а в спецраспределителях по-прежнему отовариваются? Скорее, им просто не хватает традиционного интеллекта.
