Команда Balticum TV: «Идея идти в сельскую местность для литовских операторов не выглядит перспективной»

Валерий Альфимов: Работу с DVB-T мы почти свернули. В Вильнюсе вещание уже прекратилось, один частотный канал остался в Клайпеде и небольшом городке Тельшяй. Наш пакет из 10 каналов абоненты могут принимать наравне с государственным — 10 SD- и 3 HD-канала — и пакетом от конкурента — Telia (с 1 сентября 2018 года Telia прекратила трансляцию пакета DVB-T, — прим. «Теле-Спутника»). Но наш закодирован с помощью системы условного доступа Conax Contego.

Сегменты MMDS-сети также существуют. За прошедшие годы мы перешли на новые частоты, заодно перевели вещание на MPEG4, и абоненты остались довольны.

Евгений Плаксин: Старые лицензии на частоты мы получали на 10 лет, и этот срок подошел к концу. Продлевать их нам не стали, так как частотная полоса будет отдана под мобильный Интернет — 5G-технологию.

А вот WiMax просуществовал у нас сравнительно недолго, его уже давно нет. Изначально было понятно, что технология мертворожденная. Но мы не были уверены, что сможем продлить лицензии на все MMDS-частоты, которые использовали на тот момент, в том числе и для передачи данных, — поначалу нам собирались продлевать всего четыре частоты, которых было недостаточно для наших целей. Там работали те же DOCSIS-модемы, и их нужно было чем-то заменить. Доступной альтернативы для передачи данных, кроме WiMax, на рынке фактически не было.

Впоследствии частот нам выдали даже больше, чем мы рассчитывали, то есть свои задачи мы могли бы решить только MMDS-сетью. Но оборудование WiMax на тот момент уже было закуплено — не переделывать же все по второму разу.

Валерий Альфимов: Частоты WiMax в ближайшее время будут переданы регулятором под развитие мобильной связи в стандартах 4G и 5G.

Валерий Альфимов: Да, устанавливаем станции Wi-Fi. По зоне обслуживания они не сильно уступают WiMax — дальность связи порядка 5 км. Тем более что сейчас появилась новая модификация стандарта IEEE 802.11ac, позволяющая достичь более высоких скоростей передачи данных. Диапазон 2.4 ГГц у нас, конечно, уже переполнен, а вот на 5 ГГц довольно свободно.

Валерий Альфимов: Как ни странно, да. Большая проблема в том, что мы изначально сделали очень качественный аналог, который ничем визуально не отличается от цифры. Людям и так хорошо. А с современными телевизорами, имеющими цифровую обработку сигнала, просто замечательно.

Отсутствуют помехи — нет и стимула переходить на цифровые или IPTV-приставки, тем более что с аналогом не ограничено количество подключенных телевизоров, а при любом цифровом варианте за другие телеприемники придется доплачивать, пусть и не полную стоимость.

Евгений Плаксин: У нас нет статистики по абонентским телевизионным приемникам, по ощущениям, процентов 50 пользуются еще старыми телевизорами. Но вот у компании оборудование точно сменилось.

Валерий Альфимов: Старые модуляторы, которые стояли у нас на аналоговое ТВ, стали больше шуметь — от времени у них начали подсыхать конденсаторы и качество картинки серьезно упало, — другие постепенно вышли из строя. Но люди продолжают смотреть аналог, поэтому пришлось вложиться в обратное преобразование. Теперь наша головная станция получает цифровой сигнал по IP и перекодирует его в аналог для трансляции через кабельную сеть. Вот такой парадокс.

Валерий Альфимов: Шли такие разговоры, но сейчас их не слышно, поскольку основное внимание уделяется другим вопросам.

Валерий Альфимов: Да, используется та же Conax Contego. Откровенно говоря, мы из меркантильных соображений пытались закодировать все, кроме национального литовского вещателя, но отдел маркетинга не позволил нам этого сделать. Посчитал, что это негативно отразится на абонентской базе.

Есть операторы, которые закодировали все, кроме государственных ТВ-программ.

Валерий Альфимов: Да, но потребность в них сильно упала. Многие возвращают. У нас есть немалый запас, пролежавший на складе года два.

Сергей Альфимов: Разные схемы пробовали. Был вариант, когда предоставляли на время пользования нашими услугами, была продажа, сдавали в аренду за символические деньги — 1,5 евро в месяц, при цене базового пакета каналов в 7 евро и интернет-канала в 100 Мбит/с за 9 евро.

Валерий Альфимов: Безусловно. IPTV сейчас позволяет привлечь абонентов других технологий, например спутника, — у нас эта услуга носит название «Smart Tелевидение», по аналогии с функционалом одноименных телевизоров. Приставка IPTV позволяет не только смотреть контент, но и пользоваться интерактивными функциями — перемоткой, архивом эфира. Еще каждый абонент может управлять подпиской на услуги через личный кабинет.

Валерий Альфимов: Да. Более того, мы сделали «зеркало». Абонент, заказавший зеркало «Smart Tелевидения», получает возможность управлять своим контентом в цифре, то есть если заказан канал или пакет на IPTV-приставке, он автоматически раскодируется в цифровом телевидении.

Евгений Плаксин: У нас реализована многоуровневая система, позволяющая управлять всеми аспектами бизнеса. Отдельные сервисы — мы их называем «автоматами» — управляют разными компонентами, например обеспечивают учет пришедших из банка платежей, обрабатывают запросы абонентов из личного кабинета и прочее. Для формирования единой услуги они интегрированы между собой, по большей части нашими силами. Особняком стоит упомянутая система кодирования — Conax Contego, которую используем не только мы, но и другие операторы.

Валерий Альфимов: К Conax Contego, которая имеет фукционал Centralised CAS, подключены около 10 клиентов — малые операторы Литвы и Латвии с абонентской базой до 1 тыс. карт доступа. Ранее у нас также был клиент в Голландии, но та сеть не так давно была продана и перешла на другую систему кодирования.

Валерий Альфимов: Мы предоставляем доступ за символическую плату в 0,40 евро за одну карту. Это своего рода социальная нагрузка. Простейшая система Conax стоит более 40 тыс. евро, а потом еще требует ежемесячных отчислений. При таких ценах экономика малых операторов просто не сходится. Для нас же это минимальные затраты. Правда, из-за того, что коллеги используют китайское несерфицированное оборудование, которое не всегда работает корректно с нашей системой, порой на поддержку приходится тратить много времени.

Сергей Альфимов: В последнее время мы начали ставить GPON. Раньше, учитывая стоимость технологии и в целом ситуацию на рынке, это было нецелесообразно. А сейчас экономика изменилась, стало более-менее реально привести оптику к квартире абонента. 100 Мбит/с — это у нас минимальная скорость доступа для новых подключений.

Другие операторы и по 50 Мбит/с продают, но мы осознанно отказались от градации тарифов по скоростям. 100 Мбит/с ограничивает сам маршрутизатор, а для линейки разных ограничений надо ставить специальные серверы, делать кэш и тому подобное. У нас остался социальный тарифный план — 10 Мбит/с — на том оборудовании, которое уже есть.

В целом существующих скоростей вполне хватает для IPTV в нашем исполнении, но у этой технологии есть другая проблема.

Валерий Альфимов: Мы и не думали, что это настолько актуально, но IPTV пожирает электричество и площадь офиса. Аналоговое или классическое цифровое телевидение поставил и забыл. От количества клиентов (100 или 10 тыс.) здесь уже ничего не зависит. А в случае с IPTV для стриминга, хранения архива телепрограмм и прочих услуг нужны серверы, а с ростом числа клиентов увеличиваются и необходимые мощности. В первую очередь нужны ресурсы сети — по ней ходит больше трафика. Этот трафик кто-то должен генерировать, поэтому нужны еще серверы, а под них — площади, охлаждение, электричество. Нам даже пришлось ломать стену серверной, чтобы расширять ее, в ущерб другим помещениям в офисе.

Пока перестраивали помещение и заводили новые кабели, на пакетник постоянно дул вентилятор — иначе его вырубало от температуры. А по анализу счетов на электроэнергию иногда складывается ощущение, что у нас тут майнинговая ферма. Но на деле это просто операторское оборудование.

Евгений Плаксин: Это не дешевле, чем делать у себя. Мы должны постоянно помнить о том, что у нас есть закон о защите личных данных, — он был принят еще до нашумевшего GDPR. Мы никому ничего не можем отдать — база клиентов не может размещаться в стороннем дата-центре.

Но даже если мы разработаем схему, при которой личные данные абонентов остаются у нас, в стороннем дата-центре необходимо платить за арендованные мощности, плюс оплачивать немаленький трафик туда-обратно.

Когда мы только начали строить свой Smart TV, некая финская компания предлагала нам решение под ключ. Они предлагали взять все обслуживание на себя, но нам один клиент обошелся бы в 10 евро — это тариф с их стороны, без оплаты трафика до их дата-центра, наших административных расходов и т. п. Учитывая экономическую ситуацию, с такими ценами нам еще и доплачивать клиентам пришлось бы.

Услугами сторонних дата-центров выгодно пользоваться, когда есть пиковые нагрузки. Для нашего бизнеса это нецелесообразно.

Валерий Альфимов: Нет. Ограничение в количество дней записи ставит правообладатель.

Евгений Плаксин: Так же, как и в России. И подходы к решению ситуации те же. Мы как оператор просто предоставляем клиенту услугу сетевого PVR. И при первом включении приставки он должен поставить галочку — согласиться на использование PVR, иначе архив и связанные с ним функции ему не будут доступны.

Евгений Плаксин: У нас активно обсуждались подобные решения. Мобильные операторы обязаны ставить определенное оборудование. Что касается кабельщиков, то к нам обращались с вопросами, сколько это будет стоить. Предполагалось, что государство будет компенсировать установку системы. Но после сбора предварительных оценок рынка концепция поменялась. По существующему законодательству мы не должны, но имеем право до полугода хранить информацию о действиях абонентов в Интернете. И к нам частенько приходят запросы из правоохранительных органов. Правда, о действиях спрашивают редко. Гораздо чаще — кому принадлежит такой-то IP. Например, написал человек какой-то комментарий, они выясняют IP пользователя у сервиса, а у нас — данные абонента по этому IP.

Валерий Альфимов: В сельской местности практически непаханное поле. Туда можно зайти с беспроводной связью. Здесь основная проблема — найти вышку и договориться о размещении антенн. А можно предоставить услуги и по оптике. На европейские деньги у нас реализуется проект «Рейн» (RAIN), подразумевающий строительство оптики в каждую деревню. На данный момент завершен первый этап — кабель доведен до поселковых советов. Реализуется второй — подключаются школы, библиотеки и т. п.

«Рейн» — это лишь инфраструктура, никаких услуг в рамках проекта не оказывается. Но мы как оператор можем арендовать все волокно или поток для своих сервисов. И мы уже начинаем задействовать эти линии, чтобы подключать те территории, куда не можем дотянуться своими базовыми станциями Wi-Fi.

Но проблема в данном случае не в технологиях. В сельской местности с каждым годом живет все меньше народу. Активное население едет зарабатывать в Западную Европу. Из-за этого даже первоклассников у нас все меньше. При этом активно развивается мобильная связь — 4G-интернет. Поэтому идея идти в сельскую местность для операторов и не выглядит перспективной.

Валерий Альфимов: Основной — это концерн Telia, до недавного времени — литовская телеком-компания, работавшая под брендом TEO. Не так давно они окончательно объединились с литовским мобильным оператором Omnitel. Теперь всевозможные услуги, включающие не только Интернет и телевидение, но и мобильную связь, предоставляются под единым брендом Telia.

Есть конкуренты и поменьше — масштабов одного города

Евгений Плаксин: Но если честно, Telia хороша тем, что работает, если можно так выразиться, более правильно. Не сбивает цену, пытается привлекать абонентов услугами и уровнем сервиса. С небольшими компаниями гораздо сложнее. Они часто работают на грани фола. К примеру, распространяют слухи о том, что мы банкротимся, чтобы абоненты переключались к ним.

Евгений Плаксин: OTT-проекты есть, как крупные, например от Telia, так и небольшие. Но и мы не отстаем от этого рынка. Для своих абонентов мы запустили собственный проект WebTV. Это не совсем OTT-сервис в привычном понимании — мы не предлагаем приложение, которое переносит весь пользовательский опыт на смартфон.

Валерий Альфимов: Мы для этого используем браузер. В личном кабинете абонент может подключить себе эту услугу — как и с PVR, надо поставить соответствующую галочку и смотреть телевидение там, где ему удобно — в Литве, в Греции или где-то еще.

Валерий Альфимов: У нас такие проекты ограничивает рынок. Нецелесообразно делать что-то масштабное. Если разрабатывать отдельное приложение, привлекать к нему абонентов, подписка на сервис будет стоить порядка 12 евро в месяц за какие-то 30 каналов. Это просто невыгодно. Поэтому размножаются нелегальные сервисы, которые берут контент без соглашений с правообладателями.

Евгений Плаксин: Сомневаюсь. На заре своей деятельности мы пытались бороться с небольшими кабельными сетями, которые охватывают несколько домов и просто «шарят» им спутниковый сигнал. Но по документам их не существует, поэтому сделать с ними официальным путем почти ничего нельзя. Чтобы их как-то наказать, нужно брать абонентов с заявлениями, что те им платят деньги, полицию, судебного пристава и как-то фиксировать нарушение.

Валерий Альфимов: Такая доля есть. Одни уходят потреблять контент в Интернет, а другие отказываются и от проводного Интернета. Мобильные операторы у нас даже в рекламе пытаются продвигать мысль, что проводное подключение — это прошлый век.

Валерий Альфимов: Да, потребности же меняются. Со своим телевидением мы пытаемся прийти в гостиницы — легализовать их просмотр с помощью нашего IPTV.

Еще одна тенденция последних нескольких лет — это умный дом. Мы немного опоздали с ним — Telia вышла на рынок раньше. Но спрос развивается очень медленно — это пока еще дорогой сегмент. На наш взгляд, сейчас эту услугу можно продвинуть только через идею «современности» и «крутизны» того, у кого умный дом есть.

Cергей Альфимов: Наверное, в этом смысле мы ближе к россиянам. У нас тоже все начинается с безопасности — видеонаблюдения, дверных замков, а также датчиков протечек газа и воды. Но вот инструменты удобства — управление светом и т. п. — спросом не пользуются.

Валерий Альфимов: Больше стало каналов в MPEG4 — раньше были в основном MPEG2. Стало больше HD-контента.

Евгений Плаксин: Пакетирование меняется чуть ли не каждый год. Мы — я имею в виду руководящий состав и технарей — иногда сами путаемся. Хотя принцип остался тот же — базовый пакет и какие-то дополнительные. Из нового — у нас появился «личный» пакет, в который абоненты могут набрать пять любых программ.

Валерий Альфимов: Специальный статус у нас есть только для государственных каналов — ЛРТ, «ЛРТ Плюс» («Культура») и ЛРТ HD. Но в «государственном» эфире, помимо этих каналов, присутствуют и коммерческие вещатели. Наши взаимоотношения с ними закон не регламентирует. Однако это наиболее популярные каналы. Если мы их не включим, абоненты просто уйдут к конкурентам. Но мы имеем право брать за них абонентскую плату и платим самим каналам за трансляцию их сигнала.

Евгений Плаксин: У нас есть несколько иное обязательство — сохранить за абонентом услугу, если он переезжает внутри Еврозоны. К примеру, приобрел он у нас IPTV-приставку и переехал во Францию. В соответствии с директивой Евросоюза мы должны обеспечить ему тот набор услуг, который он заказал. И у нас есть абоненты, под которых пришлось разворачивать VPN для соответствия этой норме.

Валерий Альфимов: Контент канала предоставляют дистрибьютеры, имеющие аккредитацию в Евросоюзе. Разрешение на вещание телевизионного канала получает оператор, обращаясь в Литовскую комиссию по телевидению и радиовещанию. Комиссия ведет мониторинг эфира и может запретить операторам транслировать канал, если, по ее мнению, там присутствует неподобающий контент. К примеру, недавно эта участь постигла телеканал «РТР-Планета». Несмотря на его шведскую «прописку», вещание было запрещено на год из-за неподобающих, по оценкам комиссии, выступлений российских политиков.

Любопытно, что при этом у нас транслируется телеканал «Дождь».

Валерий Альфимов: Такие зрители есть, тем более в условиях блокировки российского контента. В Калининграде можно купить оборудование, а платить за подписку через Интернет — доступна масса вариантов.

Нельзя сказать, что российским спутниковым операторам принадлежит какая-то значительная доля на нашем рынке платного телевидения. Но я думаю, она была бы меньше, если бы не пытались закрывать российские каналы в кабельных сетях и через Интернет. Сайты, распространяющие российские телеканалы, попадают в список незаконных вещателей — официальная причина в том, что они не предоставляют комиссии необходимых документов. Как мы уже обсуждали, среди таких вещателей много действительно незаконных — тех, кто занимается шарингом спутниковых платформ. Но народ ушел к ним после того, как нужные им каналы исчезли в легально работающих кабельных сетях. В итоге мы, кабельщики, теряем прибыль, а государство — долю налогов, поскольку у русскоязычного населения, и не только «от 45 лет и старше», есть потребность смотреть каналы на русском языке. В век Интернета не так-то просто запретить все, что хочешь.

Евгений Плаксин: Нет. Эта история началась с блокировки сайтов букмекерских контор, потом под нее попали нелегальные провайдеры телевидения.

Про техническую реализацию говорили долго, но оборудования такого нет. Поэтому договорились о блокировке на уровне DNS: они называют IP или домен, а мы с него делаем переадресацию на информационную страницу о том, что ресурс заблокирован.

Как и в случае с хранением действий пользователя, у нас ограничились простыми мерами. Есть известная пропорция, что 20% усилий дает 80% результата, а еще 80% усилий — только 20% результата. Какой смысл прикладывать титанические усилия, чтобы получить этот минимум? У нас посмотрели на проблему с практической стороны и выбрали для себя какой-то разумный кусок решения.

Валерий Альфимов: Пока сложно сказать. У нас идет в тесте один канал — FashionTV. Но спрос на него неясен. В рамках официальной трансляции он очень дорог — заинтересует ли это клиентов?

Вообще, у 4K на данном этапе есть два препятствия, как некогда было у HD. Во-первых, нет оборудования. Должен смениться парк телевизионных приемников. Даже у нас во всем здании, может, пара 4K-телевизоров только найдется. Во-вторых, нет контента для нашего рынка.

Евгений Плаксин: Учитывая сложности с мощностями под IPTV, я не знаю, какой здравомыслящий оператор будет сейчас активно развивать 4K в рамках этой технологии. Тут нужны будут гигабитные соединения. Через спутник — другое дело. Или через классическое цифровое телевидение, правда, в этом случае мы занимаем одним каналом целый мультиплекс, то есть приходим к тому, от чего уходили в аналоге: один частотный канал — один телевизионный канал.

Валерий Альфимов: На данный момент неясно, как будет развиваться 4K. Повторит ли формат судьбу домашнего 3D с очками, которое затухло вместе с телевизорами, или же наравне с 8K и 16K станет ступенью для какого-то принципиального технологического прыжка, например передачи голограмм. Как бы то ни было, на данный момент вся эта научная фантастика не для обыкновенной сети. Что сейчас нужно обычному человеку? Просто доступ к информации. А настолько красивой картинкой, как в 4K, интересуется один из десятков или даже сотен зрителей.